Музей якоря История создания Научная работа 1 2 3 Фотогалерея

И.К.Мельник — доктор исторических наук, писатель, путешественник, автор ряда реконструкций древних транспортных средств, при создании которых отрабатывались забытые технологические приемы.

Книги Игоря Кирилловича МЕЛЬНИКА

Якорь, пожалуй, первое приспособление, появившееся в обиходе человека, осуществившего еще в глубокой древности свои первые плавания в закрытых водоемах и реках. Там, где нельзя было удержать плавсредство – бревно, корневища, связку бревен или камышовую вязанку, – шестом упираясь в дно, необходимо было создать приспособление, которое удержало бы лодку на месте. Первым якорем стал массивный предмет, привязанный к тросу (О. Курти, 1989, с. 357). Уже это приспособление состояло из двух частей – утяжелителя, компенсирующего вес лодки, и связи, соединяющей этот утяжелитель с лодкой.

Следует в отдельности рассматривать связь и сам утяжелитель, так как каждый из них имеет свою историю развития.

Наряду с таким твердым веществом, как камень, посредством которого человек получил возможность расчленять все другие тела, изменять их форму, дерево и кость тоже нашли свое место в его созидательной деятельности. Однако очень рано возникла необходимость в пластичном материале, при помощи которого можно было соеди­нять твердые тела, создать между ними постоянные или временные связи. Эти связи должны были сохраняться и подвижными, и жесткими, обеспечивая определенную свободу изготовляемым орудиям. Такую роль стали играть волокнистые вещества животного и растительного происхождения. Первоначально используемые в качестве соединительного средства, они постепенно приобретали роль материала, из которого изготовлялись одежда и различные предметы домашнего обихода. Не имеет особой важности вопрос, какие волокна человек использовал раньше всего – растительные или животные. По-видимому, применение тех и других относится к палеолиту.

Веревки на юге начали изготавливать из природных гибких лиан и гибких пру­тьев. Лианы везде, где они произрастали, являлись превосходным материалом для плетения в тропических и субтропических странах. Это было даровое природное сырье, встречающееся в неограниченном количестве, которым пользовались для самых раз­ных целей. На севере родоначальником производства веревок были в первую очередь сухожилия и кожа животных (рис. 1).

.

Рис. 1. Изготовление ремней из кожи по С.А.Семенову и изготовление ремней при реконструкции драккара «Глендалух»

Первым шагом в изготовлении травяных или лубяных нитей и веревок было скручивание волокон с тем, чтобы упрочнить их и уравнять напряжение при разрывных воздействиях. Кручение, кроме того, сохраняло волокнам эластичность.

Главное в структуре растения, обеспечивающее его полезность для плетения и текстильного производства, - тонкие волокна, расположенные вдоль стебля, ствола или листа. В состав волокон входят целлюлоза, клетчатка, содержащая углевод, а также пектин, камедь и мегнин, сообщающие им эластичность. Все важнейшие виды волокнистых растений, ныне лежащие в основе текстильного производства, были известны первобытному обществу. Это прежде всего лен, хлопок, конопля, рами, сизаль, кенаф, джут, новозеландский лен, кендырь, текстильный банан, канатник и др. Нуждам первобытного общества служили и волокна крапивы, которые сейчас не имеют про­мышленного значения. Прядильный материал льна, крапивы, конопли, рами, джута, кенефа, канатника и кендыря дают волокна с коры стебля. У хлопка этот материал содержится в семенах, снабженных длинными волосками. У текстильного банана, сизаля, новозеландского льна прядильным материалом являются волокна листьев.

Трудность изучения древнейшего прядения, плетения и ткачества по археологическим данным состоит в том, что эти изделия очень нестойки в малом количестве или только в отпечатках. Так, о веревках можно судить из очень небольшого количества сохранившихся изображений арканов на теле животных, редких археологических на­ходках и, в первую очередь, по этнографическим данным.

Так, из археологических находок древнейшими можно считать веревки, скрученные из луба, обнаруженные наряду с рыболовными и охотничьими сетями в озерных поселениях Швейцарии (С. А. Семенов, Г. Ф. Коробкова, 1983).

В Египте, в Бадари были найдены веревки, изготавливавшиеся из тростника. Их датируют четвертым тысячелетием до н.э. Есть основания считать, что для связывания веревок в Египте употреблялись волокна финиковой пальмы, льна, трав, папируса, верблюжий волос и ремни из кожи. Остатки каната из папируса обнаружены в известняко­вых каменоломнях у Тура. Диаметр его был больше 5 см, строение трехрядное. Каждая прядь составлена из 40 нитей, а каждая нить – из семи волокон. Процесс скручивания корабельных канатов изображен на древних египетских могилах в Фивах (K. Gilbert, 1958). На одной показано изготовление двумя мастерами ремен­ного каната. По мнению К. Джильберта, таким способом египетские феллахи делают канаты до настоящего времени, употребляя в качестве материала пальмовые волокна (K. Gilbert, 1958). На рисунке, кроме работающих, изображены сноп срезан­ного папируса, четыре бухты (круга) готового каната, нож для срезания, молоток для отбивания этих стеблей, два крутильных инструмента и два костыля. Сноп показан без головок, которые срезаны со стеблей. Наличие молотка говорит о важности отбивания стеблей для получения гибкой волокнистой массы. Возможно, кручение канатов про­изводилось вблизи зарослей папируса. В дело шел, по всей видимости, зрелый, но не старый тростник, подвергшийся предварительному высушиванию.

Этнографические данные указывают на то, что одним из наиболее древних и широко применяемых средств связывания были ремни, вырезанные из кожи. Особо важную роль в технике и хозяйстве играли сыромятные ремни, несмотря на то, что привязывание каменных орудий (ножей, наконечников копий) с их помощью имеет свои преимущества и недостатки. При высыхании сыромятный ремень стягивает обвязанный им предмет, а при намокании он разбухает и ослабляет крепление. Тек­стильные бечевки, например, льняные или конопляные, наоборот, при намокании стягивают обвязанный предмет, ибо набухание вызывает большое напряжение волокон (С. А. Семенов, Г. Ф. Коробкова, 1983). По-видимому, ремни в некрученом виде господствовали на протяжении всего каменного века. Что касается изготовления веревок из ремней, то это производство, вероятно, начинает развиваться преимущественно у скотоводческих народов и у охотников на морского зверя. Первым ременные веревки были необходимы для арканов и упряжи, вторым – для гарпунного снаряжения и оснащения лодок. Что касается земледельческих народов, то они ременные веревки не делали. Это отмечено у якутов. Веревки из ремней вырабатывались только северными якутами–оленеводами, а оседлые якуты их не изготовляли. Существенной операцией была заготовка ремней, которые вырезали из очищенной от волос шкуры.

Снятие шкур с оленей, лосей, коров и лошадей производилось чаще всего в распластанном виде, реже – чулком. Шкуры моржа и морского зайца снимались полосами (одна – со спины, две – с боков и одна – с живота), с тюленя – в два «чулка» после кругового поперечного надреза. Способ вырезки ремней зависел от того, в каком виде была снята с животного шкура. Если в распластанном, то ремень резали по спирали (чукчи, коряки, якуты, буряты, долганы, эвенки, нганасаны, ненцы). Спиральная рез­ка ремней имела различные варианты. Например, у сагайцев Хакасской автономной области на ремень шла только передняя (шейная) половина шкуры, а у ненцев – и передняя, и задняя (спинная), отделенные одна от другой поперечным разрезом. Некоторые эвенки даже делили целую шкуру крестообразно на четыре части и спирально вырезали из каждого куска по ремню. Тувинцы в отдельных местах вырезали ремень спиралью во всю длину шкуры, но оставляли хребтовую часть нетронутой. Большинство сибирских народов резали непрерывный ремень из всей шкуры. Не спиральные, продольные ремни вырезали из шкур только ханты, некоторые якуты и алтайцы (С.А. Семенов, Г.Ф. Коробкова, 1983).

В тех случаях, когда шкура снималась чулком, резка ремня тоже производилась спиральным способом, но не по плоской, а по трубчатой спирали. Сам ремень обрабатывался жировой смазкой и разминался. Для смазывания ремней угры пользовались рыбьим жиром, буряты – костным, тувинцы – коровьим маслом, чукчи и коряки – тюле­ньим. Способы разминания были весьма различны. Простейший из них – натягивание ремня, перекинутого через древесный сук. Натягивая концы ремня то правой, то левой рукой, мастер не только разминал, но и вытягивал его в длину. Очень часто употре­блялись костяные и деревянные разминатели. Костяные делались из трубчатой кости крупных домашних животных. В качестве археологического примера можно указать на сточенные кости из Роданова городища (С.А. Семенов, 1957). Роговые размина-тели ремней имели широкое распространение у народов Севера. Ненцы пользовались роговыми отростками, а также прорезали овальные скважины в широкой части рога (С.А. Семенов, 1947). Угры, по описанию Д. Сирелиуса, делали деревянные двуручные разминатели с тремя сквозными продольными разрезами на плоской доске. Если отверстия прорезались в бруске квадратного сечения, то из них только одно было сквозным, а два других были прорезаны к нему под прямым углом.

«Размягчают конец этим орудием таким образом: подлежащий обработке ремень продевают сквозь отверстия орудия и привязывают концами к каким–либо устойчивым предметам, вроде, например, жердей в юрте. Затем, намазавши ремень рыбьим жиром, разминают его вышеописанным инструментом, передвигая последний взад и вперед вдоль ремня. Когда жир впитается в кожу, намазывают еще раз и продолжают разминать до тех пор, пока ремень не станет мягким и гибким. Ремни, обработанные таким способом, идут главным образом на пояса и оленью сбрую» (У.Д. Сирелиус, 1906). У тувинцев для разминания ремней существовала деревянная мялка. Это был обрубок бревна с извилистым вырезом посередине, куда под углом вставля­лась короткая жердь, которой давили на ремни, передвигаемые и переворачиваемые левой рукой. Тувинцы имели и более существенный способ разминания и вытягива­ния ремней, базирующийся на использовании инерции. Ремень, сложенный вдвое, подвешивался на треноге с тяжелым камнем внизу. Обработка производилась путем закручивания и раскручивания ремня под действием инерции вращающегося камня. Первоначально камню придавали вращательное движение руками, а потом для этого использовали деревянный рычаг, прикрепленный задним концом к колышку, вбитому в землю. Рычаг был продет между двумя ремнями. Задача человека состояла только в том, чтобы опускать и поднимать передний конец рычага. В результате таких движений ремень с камнем то скручивался, то раскручивался (А.А. Попов, 1955). Затрата мускульной энергии значительно сокращалась.

Аналогичный способ, но для разминания готовых веревок, существовал у якутов. Веревка подвешивалась не к треноге, а к шесту, лежавшему между балками потолка. Камень был заменен специальным чурбаном. Вместо рычага употреблялась четырехгранная мялка с нарезками, которую поднимали и опускали два человека. С точки зрения экономии физической силы это был менее производительный способ, однако служил он определенным целям, что его оправдывало. При витье ременных веревок у бурят каждый ремень накручивался в отдельности. Скрученный ремень выглаживали и выравнивали, обхватив куском толстой кожи. Веревку свивали руками из двух или трех таких ремней. Чтобы ремни не развивались, их скручивали в разные стороны, благодаря чему силы раскручивания противодействовали друг другу. Свитую веревку смазывали жиром и разминали. Для этой цели у якутов применялся и другой способ. Готовые веревки в два ряда туго натягивали между двумя столбами, вбитыми в землю. Два человека, взяв мялку с двумя парными отверстиями в центральной части, через ко­торые были протянуты веревки, двигались вдоль оси орудия, одновременно приминая и протягивая веревки, выравнивая их толщину при помощи стандартных отверстий мялки. Наряду с витьем ременных веревок существовало и плетение.

А. А. Попов описывает четыре способа плетения ремней у народов Сибири (А.А. Попов, 1955): петельное плетение из одного ремня; плетение в косу обычно из трех ремней; круглое в разрезе плетение из трех – четырех и более ремней (к этой категории он относит телеутское плетение веревок, при котором круглым образцам придавалось квадратное или другое сечение); тесемочное (ленточное) плетение. Петельное плетение извест но у северо-восточных якутов. Этим способом изготовлялись арканы для ловли оленей. Какими были функциональные особенности арканов петельного плетения, сказать трудно. Плетение в косу из трех ремней практиковалось хантами. Иногда плетеные арканы окрашивались суриком в красный цвет. Тувинцы, северные якуты и долганы плели их из четырех ремней; тувинцы – иногда из шести. Телеуты плели арканы из нескольких ремней: 8, 10 и 12 (С.А. Семенов, Г.Ф. Коробкова, 1983).

Я не зря так подробно остановился на изготовлении ремней и веревок из шкур животных, потому что они были более прочными по сравнению с теми, которые изготавливались из волокон растений. На севере Европы, где появился древнейший однодеревый челн, без сомнения, они стали первыми связывающими средствами, которые человек мог применить как для привязывания челна к берегу, так и для связи с якорем, а в более позднее время и для растягивания мачты, как фал для подъема реи.

В южных странах этнографические данные позволяют выяснить, как изготавливались веревки из волокон растений. Для витья или прядения австралийцы исполь­зовали различные виды растительных волокон (камыш, луб древесных видов, корни, листья некоторых растений), в круг их работы входило также изготовление нитей из сухожилий, шерсти сумчатых и человеческих волос. Растительные волокна они вы­мачивали, выпаривали, даже жевали, если в этом была необходимость.

Процесс получения нужных волокон был примитивен, соответствуя уровню тех­ники аборигенов. Стебли сухого камыша собирались в связки, по которым мужчины колотили бумерангами до тех пор, пока не отлетали измельчаемые ударами твердые ломкие частицы. Отделение волокон от камышовой костры производилось пальцами рук. Гребней не имелось, но процесс трепания неочищенных волокон существовал. Прядением занимались как женщины, так и мужчины, скручивая волокна на бедрах ладонями рук. Свитые нити или шнурки наматывались на палочки – веретена, скре­пленные крестообразно в середине и насаженные на длинную ось (С.А. Семенов, Г.Ф. Коробкова, 1983). Для получения более толстого каната скручивали по нескольку тонких шнурков вместе.

В отсутствие камыша веревки делали из листьев, стеблей, корней и коры. Применяемый метод в точности соответствовал тому, как получали волокна из камыша. Для прядения ниток из шерсти опоссума, кенгуру или человеческих волос употреблялось простое веретено. Оно состояло из двух коротких изогнутых палочек с отверстиями посередине, через которые продевался круглый стержень длиной около 35 см. Изогнутые палочки были расположены друг к другу под прямым углом, а выпуклыми сторонами обращены к верхнему концу стержня, вращением которого приводилось в движение веретено. Некоторые веретена состояли из стержня и одной поперечной палочки или даже совсем без таковой. На стержне был сделан только крючок. Это наиболее простой тип веретена (С.А. Семенов, Г.Ф. Коробкова, 1983). О длине свиваемых нитей можно судить по тому, что некоторые сети для ловли крупной рыбы делались длиной 25 метров, шириной 1,8 метра. Для ловли животных, в особенности крупных (кенгуру и эму), сети сплетались из более крепких и толстых веревок, дли­ной до 35 метров (П. И. Борисковский, 1931). Веревки, идущие на плетение таких сетей, могли использоваться и как якорные канаты, т.к. обладали для этого необходимой прочностью.

В Океании было востребовано для создания веревок и нитей бумажное дерево. Эти деревья очень ценились и их сохраняли даже при расчистке леса для огородов и садов. Снятый луб люди жевали, смачивая слюной, пока волокно не приобретало гиб­кость. После жевания волокно сушили на солнце. Заготовив таким способом волокно впрок, его хранили дома связками до момента употребления. Когда приходило время вить шнурки или бечевки, волокно раздергивали и расчесывали, применяя пальцы рук и бамбуковые щипчики (С.А. Семенов, Г.Ф. Коробкова, 1983). Из него свивали крепкие веревки. Иногда исходным материалом служили шелуха кокосовых орехов и банановые волокна (J.E. Weckler, 1943). Кокосовые орехи, а точнее их скорлупа, служили для изготовления веревок и на Мальдивских островах. Кокосовую скорлупу, освобожденную от копры, сначала замачивали в воде (10–15 суток), затем разбивали на камнях деревянными скалками. В результате ткань скорлупы начинала распадаться на желтовато–серые волокна, которые тщательно прошивались и сушились на солн­це. Веревки и шпагат для сетей до самого последнего времени мальдивские рыбаки свивали вручную.

В Южной Америке, бассейн реки Шингу, веревки изготавливались индейцами из пальмового волокна, дикорастущего хлопка, пеньки, алоэ, волокон ананасовых листьев. Нитки и веревки выделывались различными по толщине и очень ценились. Техника изготовления волокон и прядения была близка к технике изготовления бечевы из бумажного дерева (K. Steinen, 1897).

Гуанаки Парагвая веревки, служившие для подъема на деревьях и прочих надобностей, нитки, необходимые для привязывания наконечников к древкам стрел и изготовления тетивы лука, шнурков для браслетов и ожерелий, свивали из волокон пальмового луба и других растений (J. Velrard, 1934). В Мексике издревле особенной популярностью пользовалась агава (американское алоэ). Она была живой изгородью, защищающей садовые и огородные насаждения, применя­лась в качестве строительного материала при возведении жилищ. Из сока агавы еще древними ацтеками приготовлялся алкогольный напиток. Длинные и креп­кие шипы ее заменяли костяные шилья и иголки (Th. Wilson, 1892). Волокно добывалось из листьев агавы путем обезвоживания и выколачивания. Причем крепкое волокно шло на выделку ниток, бечевы и веревок. Из ниток из­готовлялась грубая ткань.

В Азии многими народами северной полосы для изготовления веревок и бечевы применялись волокна крапивы. Сбор крапивы ханты и манси производили в октя­бре, когда она уже подсыхала на корню. Чтобы не выдергивать растение с корнями и комьями земли, его срывали морозным утром, когда земля еще не оттаяла (А.А. Попов, 1955). После просушки под крышей крапиву слегка смачивали, потом снимали наружный слой костяными ножами, предварительно расщепив стебель. Для окончательного отделения волокон от твердых частиц их перетирали между ладонями и били деревянным трепаком в форме кинжала. Однако трепание крапивного волокна применялось не везде. Иногда его проколачивали деревянной колотушкой на камне. Нередко волокно обрабатывали пестом в ступе после смачивания. В результате полно­стью отделялись твердые частицы стебля, волокна еще более расщеплялись, становясь тоньше. В дальнейшем волокна скручивались или на бедре, или при помощи веретена. Крапива, обрабатываемая айнами, обладала некоторыми особенностями, так она до­стигала 3 м в высоту и принадлежала к виду многолетних растений.

На использование крапивы камчадалами указывал С. П. Крашенинников: «Самая важная вещь в их хозяйстве – крапива, потому что пенька там не растет, а без сетей для ловли рыбы, которая употребляется вместо хлеба, нельзя прожить». Крапива имелась под руками. Камчадалы собирали ее в августе или сентябре, сушили под крышей пуч­ками. Поздней осенью, когда все неотложные работы были окончены, принимались за обработку. Растение разрезали, сдирали зубами наружный слой и разбивали на волокна палками. Сучение нитей производилось при помощи ладоней, а паковка – на мотови­лах. Но такая обработка волокон была нужна для изготовления сетей. Последние же были непрочными и служили один сезон. Их качество Крашенинников объяснял тем, что «крапиву не мочат, а пряжу не варят» (С.П. Крашенинников, 1948).

Не менее важными, чем кожа и растительные волокна для создания прочих веревок, были сухожилия, получившие широкое применение у народов Сибири и Северной Америки. Эти нитки и веревки отличались большой прочностью на разрыв и сохранностью в течение длительного времени. Ими сшивали меховую одежду, обувь, каркасы лодок, другие различные кожаные изделия. Шнурками соединяли доски. Из бечевок делали тетиву для луков, из веревок – оленьи недоуздки и поводки. Веревка­ми привязывали поклажу к нартам. Для изготовления ниток и веревок пользовались спинными и ножными сухожилиями оленей, лосей, изюбров. Нанайцы, ульчи и другие народы Приамурья употребляли также сухожилия кабанов. Очень твердые в сухом виде связки вначале били деревянным или каменным молотком, потом разделяли волокна гребнями, вырезанными из моржовой кости, или заостренными костяными пластинками. Выделка шнурков и веревок из сухожильного волокна производилась разными способами и на разном техническом уровне. Наиболее простым методом владели коряки. Они брали пучок некрученых волокон и перевивали сухожильной ниткой. Тетивой к лукам и самострелам служила бечева, свитая из двух крученых прядей. Веревки, из которых делали петли, надеваемые на рога оленя–манщика, свивались из трех крученых прядей диаметром около 1 см. Изготовлялись веревки и плетением в косу трех прядей некрученого волокна. Такие веревки и у нганасан использовали в качестве недоуздков для оленей, ими привязывали груз к нартам (С.А. Семенов, Г.Ф. Коробкова, 1983). «Сухожилия предварительно расщепляются на во­локно, целый ворох которого женщина кладет рядом с собой. Плетение сухожилий производится ею на руках. Из волокон женщина свивает три шнура, концы которых соединяет вместе одним узлом и дает кому-либо держать; после этого она начинает их плести, прибавляя по пучку сухожилий к каждому из трех жгутов. Когда веревка станет длиннее, дальнейшее плетение женщина производит уже одна, придавливая конец веревки левым коленом к полу» (А.А. Попов, 1948). Кроме нганасан, плетением веревок в косы занимались ненцы, манси, ханты, якуты, долганы.

Иногда веревки плели из конского волоса. Кроме веревок из конского волоса, плели узкие и широкие полосы, служившие как поводья и подпруги. Они имели вид кос, а если требовалось, то косы сшивали вместе (А.А. Попов, 1955). Нанайцы и ульчи изготовляли нитки из кожи нельмы, сома, красноперки, сазана, из плаватель­ного пузыря нельмы. Рыбу потрошили, вынимали из нее кости и подсушивали в тени до такого состояния, когда слегка отвердевшая кожа свободно отделялась от мяса. Деревянным или костяным ножом кожу очищали от чешуи. После этого ее размягча­ли, втирая кашицу из разжеванной кетовой икры, хранящейся в сушеном виде, пока кожа не приобретала вид жирной и эластичной пленки. Железным ножом резали на тонкие полоски несколько кож (4–6), сложенных вместе, начиная от головной части к хвосту. Ширина полосок около 5 мм. Последние вытягивали до нужной длины зубами, смачивая слюной и смазывая жижей из кетовой икры. Нитки, чтобы не съеживались, вытягивали и скатывали между ладонями у огня, благодаря которому они подсуши­вались и приобретали необходимую длину. В готовом виде они имели от 1 до 4 мм толщины. Их употребляли для шитья обуви и других вещей, когда от пошивного мате­риала требовались водостойкие качества (С.А. Семенов, Г.Ф. Коробкова, 1983). Скручивая такие нити по три вместе, получали прочную, крепкую веревку, из которой мог выйти прекрасный аркан, петля для капкана, якорный и буксирный конец.

Повсеместно для изготовления веревок использовалась конопля и ее разновидности, служащая и сегодня промышленным волокном для производства естественных веревок и канатов. Особой прочностью пользуются веревки из пеньки и сезаля.

Судя по этнографическим данным, уже в глубокой древности, а именно в верхнем палеолите, человек мог изготавливать необходимые ему веревки, одна из функции которых была удержать вначале нерукотворное плавающее средство (бревно, коренья, связку камыша), а позже уже челн и лодку на воде в необходимом месте. Прядение веревок достигает высокого уровня в районах древнейших цивилизаций – Египте, Шумере, Инде, где изготавливаются прочные и толстые канаты. Так, египтяне стягивают непрочные корпуса своих судов, а в Шумере километры пальмовой бечевы идут на стягивание камышовых вязанок, из которых строят тростниковые суда.

Рис. 2. Якорные камни (по Л.Н. Скрягину)

Уже cо II тысячелетия до н. э. из обилия материалов, из которых вились веревки и тросы для морских целей, выделются те, которые хорошо противостояли агрессивной морской среде. Ими стали тросы из хлопка, джута, льна, кокоса и эспарцета. Веревки и тросы, используемые на современных судах, ничем не отличаются от веревок и тросов, которые свивались две тысячи лет тому назад, поэтому следует привести основные материалы и их свойства, из которых изготавливались и изготавливаются сегодня веревки, канаты и тросы.

Первыми следует указать на манильские тросы. Сырьем для манильских тросов служат сосудистые волокна черенковой части листьев банановых пальм вида Musa textilis (манила), произрастающих на Филиппинских островах. Манильский трос легко узнать по пятнистой поверхности, которая образуется при изготовлении от сочетания темных и светлых волокон (коричневых и золотистых). Наибольшее распространение эти веревки и тросы получили в Азии.

Вторые — это сизальские тросы. Изготовляются они из волокон мясистых листьев различных видов алоэ, в частности вида Agave var. sisalana. Эти растения произрастают на сухих каменистых возвышенных плато в Центральной Америке. Такие тросы впервые были вывезены в Европу из небольшого порта Сизаль на северном побережье полуострова Юкатан. От этого порта они и получили свое название. Из Америки агава была завезена также в Восточную Африку, затем на острова Суматра и Ява. В настоящее время она встречается в различных тропических районах. Самые большие плантации этого растения расположены в Танзании и Кении.

Третьи — пеньковые тросы. Пенька — это обработанные мочалистые волокна конопли — растения родом из Персии, культивируемого повсеместно в Европе. Раньше, когда парусные суда оснащались бегучим и стоячим такелажем из пеньки, она была одним из основных предметов европейского экспорта. Самым крупным экспортером была Россия. Транспортные суда, отправлявшиеся из Риги, доставляли ее даже в Америку. Из русской пеньки изготовляли такелаж для кораблей американского клиперного флота, сыгравшего огромную роль в истории мореплавания в середине XIX в.

Пеньковые тросы тоньше и мягче манильских. Они без труда пропитываются смолой. Мокрые бельные пеньковые тросы плохо сохнут и легко загнивают, так как тонкие волокна активно поглощают влагу. Поэтому пеньковые канаты, предназначенные для использования на судах, предварительно смолят. Смола уменьшает прочность троса на 15-20%, поскольку прожигает волокна пеньки, но вместе с тем и продлевает срок его службы, так как предохраняет от гниения. Однако следует учесть, что манильские тросы высокого качества прочнее смоленых пеньковых, хотя пенька и долговечнее волокон манилы: внутренние пряди старых сильно изношеннных пеньковых тросов сохраняют прочность и пригодны к дальнейшему использованию.

В средиземноморских государствах пенька была известна уже в античности, вероятно ее использование началось еще в середине I тыс. до н. э., однако повсеместно в морской обиход она вошла в первых столетиях нашей эры. Пенька оказалась прочнее применявшихся до нее материалов — эспарцета, лыка, кожаных ремней, так как она не растягивается в такой степени, как перечисленные материалы. Таким образом, пенька позволяла надежнее оснащать суда. Более совершенный такелаж способствовал повышению мореходных качеств судов. Дальние морские плавания не были бы возможны, не появись пеньковые тросы (С. Свенсон, 1987). Использовались также и веревки из хлопка, джута и льна. Но они не долговечны в агрессивной морской среде и больше подходят для изготовления морских тканей.

Мы рассмотрели связь, удерживающую плавсредство на месте за счет находящегося на ее конце утяжелителя, после чего необходимо рассмотреть и сам утяжелитель, основой которого служил первоначально камень, который еще нельзя назвать якорем, так как он не вступает в зацепление с грунтом.

Рис. 3. Якорные корзины, мешки и колоды (по Л.Н. Скрягину)

Других изображений якорей, кроме якорных камней в Египте Древнего и Среднего царства, не встречается. Большинство исследователей склоняются к мнению, что в Египте не знали якоря. Дополняя О. Курти, Л. Скрягин пишет: «Еще одним доказательством, что в Древнем Египте не был известен якорь, может служить его отсутствие на самых ранних моделях кораблей. Принято считать самыми древними моделями так называемые «корабли мертвых», найденные в некоторых пирамидах Египта. Такие модели вместе с различной утварью жрецы клали после смерти фараона в его гробницу. На этих кораблях ушедший владыка якобы отправлялся в последнее плавание в «страну мертвых». Модели эти сделаны весьма искусно. Они точно соответствуют рисункам кораблей той же эпохи. На них есть предметы всей оснастки судна, включая весла, мачту, рей, блоки и прочее. Однако якорей на них мы не видим. Вместо них имеются якорные камни пирамидальной формы с отверстием в верхней части и привязанной веревкой из папируса. Несколько моделей «кораблей мертвых» есть в экспозиции «Египет» Британского Национального музея в Лондоне» (Л.Н. Скрягин, 1973).

То, что древние египтяне применяли якорные камни, подтверждает и «отец истории» – Геродот (около 484–425 годов до н.э.). В шестнадцатой главе второго тома своей «Истории», рассказывая о плаваниях древних обитателей Египта по Нилу, он говорит, что они применяли якорные камни для уменьшения скорости своих судов по течению реки, бросая их с кормы. Это позволяло им на очень сильном течении Нила в разлив управлять судном и, в случае необходимости, останавливать его. Вес якорного камня, по утверждению Геродота, составлял два таланта (1 талант равен 51 французскому фунту или 25,5 кг) (Н. Боголюбов, 1879).

Якорными камнями пользовались и другие мореходы древности – жители Вави­лона, Финикии, Карфагена, Греции и Рима. Жители островов Эгейского моря крепили камни по бортам судна и при необходимости опускали их на веревках в воду на дно. Об этом известно из песен Гомера (О. Курти, 1989). От других античных авторов известно, кого древние считали создателями якорных устройств. В труде «История корабля» Н. Боголюбов пишет: «Павсаний изобретателем якорей считает Мидаса. Пли­ний приписывает эту честь тирянам. Ариан говорит, что в храме богини он видел якорь с корабля Арго, весьма схожий с греческими якорями его времени. Там же он видел другой каменный якорь и полагает, что его скорее можно принять за якорь с корабля аргонавтов, чем тот, на который ему указывали» (Н. Боголюбов, 1879)

Рис. 5. Якорные камни со вставленными кольями

Древние финикийские мореходы усовершенствовали устройство якорного камня, начав пробивать или просверливать в них два отверстия для веревки. Вероятно, так было не только надежнее, но и легче вынимать его из воды. Якорными камнями были снабжены и корабли Агамемнона, осаждавшие Трою. Из гомеровской «Одиссеи» мы узнали, что на «Арго» также был якорный камень. Древние римляне называли такие камни «Eunаі» (E. Steinitz, 1894).

Рис. 6. Якорные камни, оплетенные ветками и сучьями по Л.Н. Скрягину

Можно предположить, что использовались камни разной величины как для судов разных размеров, так и потому, что из-за течений в одном месте судно удерживалось меньшим камнем, а в другом был необходим более крупный. Чтобы не возить с собой на небольших судах целые наборы различных камней, древние мореходы стали при­менять корзины, в которые грузились небольшие камни в разном количестве.

«Якорные камни» изменяемого веса были на кораблях Александра Македонско­го, а воины Древнего Рима приспособили их для удержания понтонных мостов через быстрые реки (Л.Н. Скрягин, 1979).

Плетеные корзины и мешки для якорных камней были не слишком прочны, и, очевидно, для прочности финикийцы стали использовать вместо корзин и мешков выдолбленные деревянные колоды. Во внутреннее пространство колоды финикийцы укладывали камни. Когда они совершали походы за металлами на северо-запад Европы, то зачастую вынимали из «якорных колод» камни и загружали их бронзовыми, оловянными или серебряными отливками. О подобного рода операциях сообщал древнегреческий историк Диодор Сицилийский: «Возвращаясь домой с островов Силли, финикийцы заходят на остров Сицилия за серебром. И когда для его погрузки на корабле совсем не остается места, они вынимают из кедровых колод олово и наполняют их более дорогим металлом» (Л.Н. Скрягин, 1979).

Однако даже груженные металлом колоды имели недостаточно удерживающую силу и действовали только своим весом, не зацепляясь за грунт. Первыми якорями можно считать «якорные камни», которые были модифицированы также финикий­скими мореходами. Их находят в районах финикийских поселений. Модернизация состояла в том, что помимо одного или двух отверстий, в которые продевался канат для подъема, финикийцы стали проделывать еще ряд отверстий в полости камня, куда вбивались деревянные остро заточенные колья. Когда камень ложился на дно, колья зарывались в грунт (Г. Ланитцки, 1982) (рис. 5).

Рис. 7. Якорные камни, вставленные в деревянные брусья

Рис. 8. Деревянные якоря со свинцовыми штоками по Л.Н. Скрягину. Свинцовые штоки. Металлический якорь и деревянная форма для отливки металлического якоря

Конструкция якоря со свинцовым фигурным штоком более совершенна. Здесь рога крепятся к веретену на шипах и клиньях из орехового дерева. Чтобы концы рогов не расщеплялись при падении на твердый грунт, они покрыты железными листами, на гвоздях квадратного сечения. Рога скреплены с веретеном свинцовой рамой. В верхней части веретена есть отверстие, через которое заведен железный кованый рым. Шток якоря отлит из чистого свинца. Некоторые зарубежные специалисты по истории античного кораблестроения утверждают, что якоря со свинцовым штоком – не рим­ское изобретение. По их мнению, такие якоря впервые применили на своих кораблях этруски, представители могущественной древнейшей морской державы – союзницы Карфагена.

На сотнях найденных за последние годы свинцовых штоках есть надписи на древнегреческом и латинском языках, отдельные буквы, цифры и художественные изображения. Начнем с надписей. Наиболее часто повторяющаяся «Marcus Sevelus» – «Маркус Севелус» (рис. 8). У всех штоков с этой надписью одна особенность: сделанное в середине штока отверстие не сквозное, а с перемычкой из свинца. Именно эта перемычка и дала возможность археологам восстановить картину технологии изготовления якорей. Надпись же «Marcus Sevelus» оказалась не чем иным, как именем якорного мастера. Оно фигурирует в хрониках Древнего Рима того периода. Маркус Севелус не соединял свинцовый шток с деревянным веретеном веревкой и не насаживал его на веретено после отливки. Деревянное веретено с небольшим круглым отверстием вставлялось в земляную форму штока, которая заливалась расплавленным свинцом. Чтобы веретено в месте соединения не обгорало, применялись огнеупорные обмазки, возможно, глиняно-песочные. Получающаяся таким образом перемычка оказывалась как бы стержнем, крепящим свинцовый шток на деревянном веретене.

Рис. 9. Заливка свинцового штока. Свинцовые и каменные штоки якорей, найденные в акватории острова Змеиный

Если все поднятые со дна Средиземного моря свинцовые штоки рассматривать в примерной хронологии их появления, нельзя не заметить важных изменений: с приближением к началу нашей эры вес штоков явно уменьшается. Видимо, древние греки и римляне поняли, что орудовать якорями весом в тонну дело нелегкое. Хотя те и другие прекрасно умели использовать блоки и вороты, якорь был тяжел, а его нужно было опускать и поднимать часто.

Штоки, которые археологи относят к I веку до н.э., значительно тоньше, легче и даже обшиты деревом. Такой облегченный шток нашли лет пять назад французские аквалангисты близ мыса Корс. Его длина 192 м, а вес 240 кг. Свинцовый шток длиной 170 см и весом около 200 кг вместе с обломком деревянного веретена обнаружен во время углубления канала в Керченскую бухту. Он тоже относится к I веку до н.э.» (Л.Н. Скрягин, 1979).

Штоков и перемычек античных якорей было найдено в большом количестве на побережье всего Черного моря. Интересны детали якорей, найденные с 1989 по 2000 годы различными экспедициями на острове Змеиный. Они хранятся в Одесском археологическом музее (С.Б. Охотников, А.С. Островерхов, 1993). Их коли­чество превышает тридцать экземпляров, и они являются крупнейшими в Северном Причерноморье. Я специально останавливаюсь на этом собрании, так как был участ­ником ряда экспедиций, во время которых были подняты эти фрагменты якорей, чья датировка имеет очень большой диапазон – от VI до I вв. до н.э. (А. Оричев, И. Оричева, 1988; И.К. Мельник, 2000).

Все вышеизложенное относится к комбинированным якорям, составлявшимся из камня и дерева, позднее – из металла и дерева. Где был изготовлен якорь из чистого металла, остается неизвестно. Можно предположить, что право первенства в изго­товлении цельнометаллических якорей принадлежит также финикийцам, основным торговцам металлами в Средиземноморье в конце II–начале I тыс. до н.э., хотя древние авторы право первенства отдают изобретателям других народов.

Римский писатель Плиний Младший (62–114 годы н.э.) считает конструктором железного якоря грека Евлампия, а изобретение железного якоря, рога которого име­ли на концах лапы, он приписывал древним жителям Этрурии. Греческий географ и историк Страбон сообщает, что изобретателем первого железного якоря со штоком был греческий ученый, по происхождению скиф, Анахарсис, который во второй половине VII века до н.э. перебрался в Грецию. Историк Полидор Виргилий Урбинский в своей книге «Осмь книг об изобретателях вещей» (Москва, 1720 г.) пишет: «Якорь изобрели туринцы. Евлампий тоже сделал двурогий якорь». Известный английский историк кораблестроения, моряк по профессии и выдающийся поэт Уильям Фалконер в своем «Морском словаре», изданном в Лондоне в 1789 году, считает изобретателями железного двурогого якоря как Евлампия, так и Анахарсиса (Л.Н. Скрягин, 1973).

Железные якоря стали более эффективными, чем составные – деревянные, ка­менные и металлические, – и к I тыс. н.э. распространились по всему известному тогда миру. Однако более простые якоря состоят на службе человека до наших дней.

Так, якоря из камня применяют и сейчас на шлюпках почти во всех местах зем­ного шара, иногда пользуются и мешками с гравием. Одну веревку они привязывают к верхнему углу мешка, другую – к нижнему. Потянув за последнюю, можно легко опрокинуть мешок и высыпать камни (О. Курти, 1989). Технология же развития современных якорей начинает свое стремительное развитие с Х века.

 

И. К. Мельник

Зарождение и эволюция транспортных средств и путей сообщения. Опыт реконструкции. - Киев – Одесса: «Фенікс», 2010. – С. 257-266.